Джеки Д`Алессандро - Символ любви
— А что вы слышали? — спросила Виктория.
— Говорят, что серию рассказов, появившихся в «Еженедельнике джентльмена», написала какая-то женщина.
Стивен похолодел:
— Что?
Грегори залпом осушил стакан вина, забрызгав свой галстук бургундским.
— Вы читаете «Рассказы английского капитана» X. Триппа в «Еженедельнике джентльмена»?
— Конечно, читаю, — сказал Джастин, сидевший во главе стола. — И вы их читаете, Стивен.
— Да. Продолжайте, Грегори.
Убедившись, что слушатели заинтригованы, Грегори сказал:
— Из всех авторов этого журнала X. Трипп — единственный, которого никто никогда не видел в лицо. Почему он не является членом какого-либо писательского общества? Почему не показывается ни на каких светских приемах? Вот люди и рассудили, что причина одна: автор — женщина.
— Но это, возможно, просто робкий человек, или не-
мощный, или он живет очень далеко, — предполо-228 жила тихим голосом Мелисса.
Грегори уставился на жену водянистыми злобными глазами.
— Ах, какое блистательное предположение! — насмешливо проговорил он с явным сарказмом. — Просто представить себе не могу, что бы мы делали без ваших замечательных предположений.
От обиды на худых щеках Мелиссы выступили алые пятна; она опустила глаза и уставилась на свои колени.
Стараясь сохранить бесстрастное выражение лица, Стивен сказал:
— Предположения Мелиссы весьма логично объясняют, почему никто никогда не видел X. Триппа.
— Тогда объясните, почему мистер Тимоти, издатель «Еженедельника джентльмена», всякий раз заметно смущается, когда в разговоре всплывает имя X. Триппа, — с вызовом возразил Грегори. — Он бледнеет, и на лбу у него проступает пот.
Губы Стивена растянулись в насмешливой улыбке.
— Может быть, виной тому пары алкоголя, которыми вы его обдаете.
Грегори густо покраснел. Он сделал движение, как бы намереваясь встать, но Мелисса удержала его, положив руку ему на рукав.
— Грегори, прошу вас, не устраивайте сцен.
Грегори посмотрел на жену, словно хотел пригвоздить ее к месту своим ядовитым взглядом.
— Уберите руку. Немедленно.
Мелисса вспыхнула. Она отдернула руку, и Стивену на мгновение показалось — прежде чем она успела снова опустить взгляд на колени, — что в глазах ее полыхнула ненависть.
Грегори отряхнул рукав в том месте, где только что лежала ее рука.
— Меня тошнит от ваших прикосновений. Сидите смирно и не раскрывайте свой глупый рот.
Стивен крепче обхватил пальцами свой стакан.
— Хватит, Грегори! Что же до ваших пари по поводу X. Трип-па, надеюсь, вы заключили их не больше, чем сможете оплатить.
— Вот как? Почему же это?
— Потому что я лично знаком с X. Триппом и уверяю вас: автор принадлежит к тем представителям рода человеческого, кто носит бриджи.
По расстроенному виду Грегори Стивен заключил, что тот действительно злоупотребил записями своих пари в книге «Уайт-клуба».
Однако расстройство быстро сменилось у Грегори воинственным тоном.
— Где же вы его встречали? — спросил Грегори прищурившись.
— Я не свободен ответить на этот вопрос.
— Откуда же мне знать, что вы говорите правду?
— Вы сомневаетесь в моей правдивости, Грегори? — осведомился Стивен обманчиво спокойным голосом.
Грегори нервически отвел в сторону свои водянистые глаза.
— Вы можете дать слово джентльмена?
— Разумеется, — без малейшего колебания сказал Стивен. — Я даже постараюсь побывать в «Уайт-клубе» при первой же возможности и положить конец этим вздорным разговорам.
И с беспечностью, от которой он был в действительности весьма далек, Стивен повернулся к Виктории и принялся расспрашивать ее о приеме, который она намеревалась дать, зная, что по крайней мере с четверть часа она будет распространяться о своих приготовлениях.
Сегодня же вечером он непременно зайдет в «Уайт-клуб» по дороге домой и положит конец всем этим слухам. Никто не посмеет усомниться в честном слове маркиза Гленфилда.
Впервые за всю свою жизнь Стивен понял: он рад, что у него есть титул.
— Чудесный обед, Джастин, — заметил Стивен спустя пару часов, когда друзья удалились в библиотеку.
Герцог и герцогиня уже уехали, без сомнения торопясь на свидание к своим очередным любовникам, а Грегори вышел, пошатываясь и ругая Мелиссу, кротко шедшую за ним следом. Виктория ушла к себе, сославшись на головную боль, и Стивен не мог винить ее. За обедом царила такая напряженная атмосфера, что у него самого стучало в висках.
Налив себе хорошую порцию бренди, Стивен одним глотком осушил стакан. Жидкость обожгла внутренности, разливаясь по телу блаженным теплом. Он тут же налил себе еще и отнес стакан с графином к креслу, стоявшему у камина. Графин он поставил на маленький столик красного дерева.
Джастин уселся в кресло напротив Стивена. Некоторое время оба молчали, глядя на пляшущие языки пламени.
Наконец Джастин откашлялся.
— Если вы будете продолжать пить в таком количестве, вы доведете себя до худшего состояния, чем Грегори. — Он посмотрел на стакан в руке Стивена. — А может быть, уже довели.
— Пока еще нет, но цель у меня именно такая, — отозвался Стивен.
Он осушил стакан и налил еще.
— Понятно. В таком случае, пока вы еще не напились до потери сознания, не хотите ли выслушать мои наблюдения за этот вечер?
— Непременно, хотя я уверен, что они ничем не отличаются от моих собственных.
— Например?
— Мой брат — алчный, грубый, погрязший в долгах пьяница, который, как я уверен, по меньшей мере раз десять за время обеда желал мне смерти. — Он снова выпил, стремясь напиться до полного бесчувствия. — У вас есть что к этому добавить?
Джастин покачал головой.
— Нет. — И спросил после нескольких минут неловкого молчания: — А вы не хотели бы поговорить о том, что вас в действительности беспокоит?
Комок в горле чуть было не задушил Стивена.
— Нет.
Он сделал долгий глоток и уставился в огонь. Почему, черт побери, бренди не притупляет боль? Сколько же нужно выпить, чтобы прогнать ее?
— Я не хочу критиковать вас, Стивен, но неужели вы не мажете придумать ничего лучше, чем напиваться до бесчувствия? — спокойно спросил Джастин. — Учтите, убийца, кем бы он ни был, выжидает удобного момента. В пьяном состоянии вы не сможете себя защитить.
Откинув голову на спинку кресла, Стивен закрыл глаза. Крепкий напиток начинал действовать, и Стивен ощутил, что погружается в равнодушие, которого он так жаждал. Может быть, ему не полегчает от бренди, но и так плохо, как сейчас, не будет. Еще немного времени и побольше выпивки — и он, пожалуй, забудет обо всем, что причиняет боль.
